«Что значит быть христианином в XXI веке?». Вопрос не риторический, но крайне важный для нас, в XXI веке живущих. Так же, как и другой вопрос: «Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» (Лк. 18, 8). Бог, как свидетельствует Писание, неизменен, Он Тот же сегодня, каким был и сотни, и тысячи лет тому назад, и тогда, когда времени еще не было, и останется Тем же, когда времени уже не будет (см.: Евр. 13, 8). Но меняется мир, меняемся мы, люди, и оттого христианину, по слову святителя Игнатия (Брянчанинова), так необходимо понимать дух времени, в которое ему пришлось жить. Не для того, чтобы следовать ему, а для того, чтобы от него уклониться, сохранить себя от его лукавства, от того, что в нем противно Христу и христианству. Вот и мы, предлагая вопрос о христианстве в XXI веке в качестве темы номера, хотим поговорить не об отличиях христианства современного от христианства времен апостольских. Скорее - о наших собственных уклонениях от подлинного христианства и о том, как этих уклонений избежать. Хотя, конечно, по большому счету, разговор этот - длиной не в журнальную публикацию, а в целую жизнь…
Александр Гезалов, один из лидеров благотворительного движения в России, руководитель Карельской региональной общественно-молодежной организации «Равновесие» (сайт sirotinka.ru), автор книги «Соленое детство», Петрозаводск - Москва:
Мне кажется, вопрос веры обретает новый смысл, новое звучание именно сегодня, когда многие увидели и узнали, что земные блага, к которым люди прилепляются,- не самое главное в жизни. Грянул кризис, и уверенность в том, что миром правит закон «исполнения желаний», согласно которому можно жить в кредит, покупать дорогие авто, летать на зарубежные курорты,- в один миг треснула, как плохое стекло. И в этом быстро меняющемся мире, предлагающем новые бренды выживания, а именно - «будь как все», вера многим помогает выстоять, разглядеть под налетом гламура то, что уводит от духовной жизни. Ведь человек, жаждущий сугубо мирских благ, не только становится заложником «рюшек на комоде», но и меняется для других, не замечает детей, родителей, нуждающихся.
Христианин же спокойно смотрит на имеющееся у него и у другого человека. Без зависти и желания «стать таким же» и «брать от жизни все». Главные его устремления - забота о душе. Поэтому настоящий христианин спокоен, сосредоточен, миролюбив и не стяжателен, он ищет Бога.
Татьяна Поликарпова, флорист-дизайнер,
Саратов:
Быть истинным христианином в современном мире - это неимоверно трудно. Я думаю, что нашим детям будет еще труднее, чем нам. Жизнь не станет легче в этом смысле, нет, она станет еще тяжелее. Почему я так считаю? Потому что в нашем обществе очень неблагополучная обстановка. Я не материальную обстановку имею в виду, а духовную.
Конечно, дети будут иметь какое-то преимущество перед нами. Наши родители не могли воспитать нас верующими. А мы все же стараемся дать своим детям то, что можем дать, защищаем их от всех этих воздействий, от того, что они могут увидеть в любой момент - на экране, в Интернете, на улице… Защищаем и учим различать. Но им уже сегодня тяжело. Моя старшая дочь - студентка. Она не такая, как большинство ее сверстниц, и она все время это чувствует. То, что для них нормально, для нее - ненормально. И это совсем не так для нее просто. Но я ей говорю: раз ты оказалась в этой ситуации - значит, ты должна найти в себе силы в ней жить и всему дурному противостоять. Ведь оставаться христианином - это значит оставаться собой. А в наше время это означает - быть белой вороной.
Но вообще, главное для христианина в современном мире - это то же, что всегда. Уметь терпеть и смиряться. Раз нам досталось именно такое время, именно такое общество - значит, мы должны это принять. Говорить: «Я не могу, я не в силах» - значит отказываться нести свой крест. Когда я начинала работать в цветочном магазине, делать эти страшно дорогие юбилейные букеты для больших людей - мне было трудно, и я хотела уйти. Но мой духовник сказал мне: «Нет, раз уж Господь тебя туда поставил - надо терпеть и смиряться». Большинству людей именно этого не хватает - терпения.
Евгений Козин, помощник настоятеля Свято-Троицкого собора, Саратов:
Чтобы быть христианином, нужно сначала к этому прийти. Мой путь был долгим и непростым. Но трудности оказались во благо. Хорошо помню, как, будучи уже постоянным прихожанином, сразу после литургии разговаривал со священником (с отцом Александром Пестряковым) и услышал от него: «Евгений Федорович, какая благодать!». И очень удивился: «Почему же я не чувствую благодати?.. Хожу ведь на службы, вникаю, понимаю… Но благодати не чувствую». Почувствовал только через два года.
Та часть моей жизни, которая проходит в Церкви,- самая светлая и добрая. Все, что я делаю здесь, я делаю от чистого сердца и со спокойной совестью. Я бывал во многих паломнических поездках, восемь дней прожил в монастыре святой великомученицы Екатерины на Синае. Господь привел потрудиться и помолиться на Афоне… Общение с монахами стало для меня огромной радостью. И я понял, что до конца своей жизни буду считать себя учеником. Быть христианином - это означает быть учеником, учиться у всех, у кого можно научиться вере и жизни во Христе. Учиться и быть терпеливым. Чтобы дождаться благодати, дождаться помощи.
У меня был удивительный случай в жизни. Я шел пешком по Афону - один, без провожатых, по незнакомой дороге. Уже темнело. А у меня с собой не было посоха. Там все ходят с посохами, потому что трава очень густая, и в ней прячутся змеи. И вдруг я увидел посох, он стоял, прислоненный к какой-то изгороди, будто ждал меня. Господь пошлет помощь тому, кто следует по Его дороге.
Трудно ли быть православным христианином в наше время? Конечно, трудно, как и в любое другое время, но нам нельзя отчаиваться от тех трудностей и бедствий, с которыми мы сталкиваемся и еще столкнемся в наступившем веке.
Нина Талахадзе, юрист, заместитель начальника отдела в управлении Приволжской железной дороги, Саратов:
Вопрос состоит не в том, чтобы быть «настоящим» или «ненастоящим» христианином. Вопрос сейчас стоит так: сохранится ли наша вера. XXI век, действительно, отличается от всех минувших веков. Грех был всегда. Но сегодня мы подошли к черте, за которой человек превращается в потребительскую единицу. Можно сказать, что это уже некий «пост-человек». Человек, выросший в духовно опустошенное время.
А быть настоящим христианином - значит отличаться от мира сего. Соответствовать этому воистину небесному званию, в которое Господь призвал нас. Знать Закон Божий, свою веру, не допускать никаких отступлений от чистоты вероучения, усердно исполнять свои обязанности перед Богом и ближним. Прилагать все свои силы к тому, чтобы пройти тот путь, которым шел Христос Спаситель. Этот путь во все времена был полон трудностей, лишений, испытаний, огорчений и соблазнов, и время никому не дает на нем передышки. Путь этот труден, но необходим, ибо только через него познается смысл бытия и достигается спасение.
Общество сегодня нуждается в примерах веры и христианской жизни. Таким примером должен стать каждый из нас. Это и есть наша главная задача сегодня. Я вспоминаю свою маму - это была простая женщина с очень нелегкой судьбой, выросшая в бедности и затем в бедности жившая. И глубоко верующая. Она умела благодарить Бога за все. И была для нас всех примером в этом. К сожалению, сегодня многие, называющие себя православными… не являются верующими на самом деле. Для них вера - только ритуал, к которому они прибегают по воскресеньям для успокоения совести, возможно. А вера должна быть всей нашей жизнью. Особенно сейчас.
Священник Максим Куров, клирик Свято-Троицкого собора, Саратов:
Ответ на вопрос, что значит быть христианином сегодня, дан две тысячи лет назад. Апостол Павел в послании ко Евреям говорит: Иисус вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13, 8). Значит, и требования к нам те же, что в апостольские времена и в последующие века. Так же как и во все времена, мы, по слову апостола Петра, должны быть готовы всякому, требующему у нас отчета в нашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением (1 Петр. 3, 15). И помнить при этом слова из Евангелия от Иоанна: Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше (Ин. 15, 20).
Иеромонах Серафим (Роуз) писал: «Или ты православный в любое время каждого дня, в любой жизненной ситуации, или же ты на самом деле вовсе не православный. Наше Православие открывается не только в наших строго религиозных взглядах, но во всем, что мы делаем и говорим. Большинство из нас почти не осознает христианской ответственности за мирскую сторону нашей жизни. Человек же с подлинно православным мировоззрением любую часть своей жизни живет как православный…». А старец Паисий Святогорец, подвизавшийся на Афоне в конце XX века, предупреждал: «Православно думать легко, но для того, чтобы православно жить, необходим труд». В современном мире, к сожалению, мы видим, что прилагать даже какой-то незначительный труд к духовной жизни практически никто не желает. Наша действительность показывает: мы привыкли к потребительскому отношению, и усилия у нас не приветствуются вовсе. Пришел, увидел, купил - нам хочется, чтоб и в духовной жизни было так, чтобы мы получали просимое как можно быстрее и проще. Поэтому главное в жизни современного христианина - преодолеть облегченное, потребительское отношение к вере, вернуть понятие о духовном труде.
Дмитрий Соколов-Митрич, заместитель главного редактора журнала «Русский репортер», Москва:
Быть христианином в современном мире, на мой взгляд, это быть самим собой. Потому что быть самим собой без Бога сегодня уже практически невозможно. Стоит только от Него отвернуться, и тебя давит такая суета, что оказывается парализованной не только духовная жизнь, но и вообще способность понимать какие-то простейшие вещи: что я делал вчера, чем я буду заниматься завтра, для чего мне эти деньги, которые я зарабатываю, зачем я воспитываю своего ребенка и каким хочу его видеть… Сознание современного человека похоже на вечно проезжающую мимо электричку, и если ты хотя бы не пытаешься жить по-христиански, то рано или поздно у тебя закружится голова, и ты упадешь под колеса.
Валентина Волкова, врач-терапевт Центральной районной больницы села Балтай Саратовской области:
Это очень сложный вопрос, пришлось подумать над ним несколько дней, но я не уверена, что итог моих размышлений - окончательный.
Каждый христианин, наверное, всю свою жизнь учится жить истинно по-христиански. И не важно, в какое время он живет: в XXI веке или два тысячелетия назад. Конечно, когда у первых христиан еще была жива память о Боге Живом, сошедшем на землю ради спасения людей, было легче - сама мысль о Христе окрыляла. Сегодня же нам осталось только верить, а для начала - эту веру обрести и укрепить. И по большому счету, на этом пути и современные христиане, и верующие прошедших столетий сталкивались и сталкиваются с одними и теми же проблемами. Главная проблема христианина - он сам, его глубинное нежелание себя менять в соответствии с евангельскими заповедями.
Лично для меня трудности заключаются еще и в повседневном исповедании веры: когда в пост мои коллеги едят скоромное, что мне делать? Отказаться - обидеть их, не отказаться - согрешить, «обидеть» Бога. Но все это можно решить - обладая чувством благорасположенности к людям, рядом с которыми ты живешь, которое, может быть, когда-нибудь перерастет в ту самую любовь, которая есть жизнь. Главное - не обманывать никого. Ни себя, ни людей. Жить не по лжи, не говорить неправды - это самая трудная заповедь для современного христианина.
Иван Привалов, системный администратор, фотограф, Саратов:
Быть христианином в наше время одновременно и просто, и сложно. Просто - потому, что ты всегда уверен, что Господь тебя не оставит и Своей волей выведет тебя из любой ситуации. Сложно - потому, что ты не можешь уже поступать просто так, любой свой поступок ты должен взвесить и решить, достоин ли он христианина.
Вместе с тем, современный мир изменил и христиан. С одной стороны, мы видим, как в храме молодежь уступает место бабушкам, на праздники все поздравляют друг друга, делясь своей радостью, все стараются помочь детям и пропустить вперед себя родителей с младенцами. Но современный христианин уже не подставит правую щеку, когда его ударили по левой. Быть добрым и отзывчивым, но не давать себя в обиду - вот основная примета современного христианина.
Игумен Никон (Поляков), наместник Свято-Никольского мужского монастыря, Саратов:
Быть христианином сегодня - то же, что во всех минувших веках. Другое дело, что современный человек слаб. Хотя бы уже потому, что менее воцерковлен, оторван от живой традиции Церкви. То, что из века в век само собой разумелось и наследовалось, нашему современнику приходится выбирать и узнавать заново. Вот почему среди нынешних наших прихожан так много людей внешних. Они удовлетворяются наружной стороной церковной жизни, но не заглядывают внутрь себя, не ведут диалога с Богом в своем сердце. По сути, это попытка лукавить с Богом. А мы должны быть настоящими христианами, чтобы иметь в себе силы жить вопреки. Не по законам современного мира, а по евангельским заповедям. Идти против течения, называть грех грехом. В сегодняшнем мире то, что во все времена и во всех традиционных религиях считалось грехом, превращено в норму, и никто уже этому не удивляется. Но если мы будем жить иначе, наш пример будет воздействовать на окружающих. Они увидят: есть другая жизнь, есть люди, живущие этой жизнью. Часто приходится слышать, что верующий человек, человек, живущий по заповедям,- это белая ворона. Но, во-первых, человек, у которого действительно есть вера, не чувствует себя одиноким никогда - он с Богом. Во-вторых, люди, которые этого человека отторгают,- они к нему же и придут за утешением и советом, когда у них что-то случится, когда им будет плохо. И это тоже наш долг - суметь такому человеку помочь.
Владимир Сухих, воспитанник Саратовской Православной Духовной семинарии:
Христианин - это человек, сердце которого однажды и навсегда пронзила мысль: «Господи, как хорошо, что Ты есть в моей жизни! Спасибо Тебе за это!». Евхаристия, благодарение - это то, что совершается не только в храме: Евхаристией должна быть, по сути, вся наша жизнь, потому что жизнь - это единственное, что могут смертные существа принести в дар Богу. Но нельзя любить Бога и не любить при этом ближнего. Нельзя не помнить: Заповедь новую даю вам - да любите друг друга, как Я возлюбил вас (Ин. 13, 25).
Самое тяжелое, что мы переживаем сегодня, в XXI веке,- это оскудение любви. Не любим мы, не любят нас. Люди становятся все более отчужденными и безразличными по отношению друг к другу. Они чувствуют себя бесконечно одинокими и несчастными. Поэтому нам, христианам, нужно прежде всего выбираться из этой бездны - бездны нелюбви. Увидеть Бога не только в своем собственном сердце, но и в глазах другого. Именно этого нам не хватает сегодня. С чего начать? С того, может быть, чтоб хотя бы своих учиться любить, то есть своих по вере - как это было в апостольские времена. Люди, с которыми мы вместе молимся в храме,- они должны стать чем-то очень важным для нас. Отчуждение и холодность должны быть преодолены, и прежде всего именно здесь - в стенах храма. После этого можно двигаться дальше, можно изменять этот мир к лучшему. Именно это означает - быть христианином. Не называться, не казаться, а именно быть.
Иеромонах Никита (Сергеев), настоятель храма во имя святых новомучеников и исповедников Российских села Елшанка Воскресенского района Саратовской области:
Что значит быть христианином в XXI веке? Я бы спросил по-другому: как нам оставаться христианами? Эпоха тут совершенно ни при чем. Господь вчера и днесь - Тот же. А вот мы, христиане, меняемся, утрачиваем дух христианства. Поначалу, когда мы обретаем веру, то «зажигаемся», читаем глубокие, серьезные книги, жития святых и пытаемся слепо подражать, следовать их примеру. Но без внутренней работы над собой наша неразумная ревность подчас приводит к падению, к охлаждению веры и даже к отступлению.
Все больше искушений, и люди сегодня очень слабые, чтобы противостоять им. Некоторые, придя в Церковь, совершенно не стремятся изменить себя, а хотят изменить саму Церковь, подстроить все под себя. Этот бунтарский дух не дает покоя, подтачивает изнутри, а все потому, что у современного человека нет смирения. Тогда как путь ко Христу - в каком бы веке ни жил человек - один: это путь смирения. А нашему поколению, воспитанному в духе ложной свободы, смиряться не пристало, поэтому люди и не желают ничего слушать. И этот багаж тащат с собой в Церковь.
Когда священник говорит о послушании, он не требует рабского послушания себе, как духовнику. Всякий священник, если он не страдает младостарчеством, всегда спросит пришедшего к нему человека: «А как ты сам думаешь? А как ты хочешь поступить?» - и никогда не будет настаивать на своем видении решения проблемы, не отнимет у человека право выбора. Речь идет о послушании Церкви, ее канонам. А современные люди зачастую говорят, что эти каноны устарели, и не хотят их знать и им следовать. Вот тогда Господь и попускает нам скорби и болезни, но мы, вместо того, чтобы принять их со смирением, начинаем молиться о скорейшем избавлении от них. Молимся не о Божией воле, а о своей! Это еще одна особенность современных христиан - сугубая практичность. Есть проблема? Надо ее решить, получить мгновенный результат. Но, даже получив помощь Божию - на нашем источнике1 случаются чудесные исцеления - вряд ли и один из десяти придет в храм, чтобы поблагодарить Бога. Нет чувства благодарности у современного человека. Еще постоянства нет - отошли от аналоя и тут же все забыли: в чем каялись, о чем просили…
Мы перестали видеть смысл в доброделании, в совершении духовных подвигов. Если и совершаем молитвенное правило, то тут же начинаем мнить о себе, а если пытаемся поститься - то у нас уже и нимб над головой светится! Это одно из знамений нашего времени - мы ни в чем не хотим себя ограничить, утеснить, ничем не хотим жертвовать, и если Господь нас чего-то лишает - тут же ропщем. Верующие ли мы после этого?
Духовную жизнь нельзя вести с комфортом. И если мы - христиане - хотим следовать за Христом, мы должны знать, что Господь сказал: «Возьми крест свой и иди за Мной». Он не сказал: «Садись в мерседес с кондиционером и езжай себе спокойно». Мы же хотим в узкие врата на мерседесе въехать, возложив свой крест не на спину, а в багажник. Тогда как должны потрудиться, принести покаяние. И, может, тогда Господь перед многочисленными нашими нулями поставит маленькую единичку.
Сергей Мухин, предприниматель, Саратов:
Я не стал бы вот так разделять: в XXI веке, в любом другом веке… Православный христианин должен следовать тому, чему учили апостолы и святые отцы. Это не подлежит никакому пересмотру. Господь неизменен - что в апостольские времена, что сейчас. Другой вопрос - что жизнь сегодня другая. Сегодняшний человек настолько привязан к материальным благам, настолько зависим от них, что ему очень трудно принять призыв Спасителя не заботиться о пище и одежде (см.: Лк. 12, 32). Мы заботимся об этом постоянно. Можно сказать, что наша жизнь - это непрерывная борьба за материальные ценности. И это подавляет в человеке духовную жизнь.
Вера дается человеку свыше, но от самого человека зависит, каким путем пойти, что выбрать. Я принадлежу к поколению, которое училось в советской школе, нам с детства внушали, что Бога нет, однако же это не помешало многим людям прийти к вере и Церкви. В начале двадцатого века многим казалось, что эпоха подлинных христиан, эпоха мучеников прошла. Но последующие страшные события показали, что это не так, и сегодня мы молимся новомученикам и исповедникам Российским. Нам говорят, что сегодня нет святых. Но ведь Господь не всех святых являет при жизни, и мы не знаем, кто будет прославлен через сто лет. Спаситель не обещал нам такого: что все поголовно будут христианами, что все последуют за Ним. Но Он говорил: Не бойся, малое стадо, ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство (Лк. 12, 32). Нам не надо бояться быть христианами сегодня.
В прошедшие века, например в России XIX в., православное мировоззрение было частью православной жизни и поддерживалось окружающей действительностью. Даже не было нужды и говорить о нем, как о чем-то отдельном, – все жили по-православному, в согласии с окружающим православным обществом. Во многих странах само правительство исповедовало Православие; оно было центром общественной деятельности, и сам Царь или правитель исторически был первым православным мирянином, обязанностью которого было подавать своим поданным пример христианской жизни. В каждом городе были православные церкви, и во многих из них службы совершались ежедневно, утром и вечером. Монастыри были во всех больших городах, во многих меньших городах, за их пределами, в деревнях, в удаленных и пустынных местах. В России было более тысячи официально зарегистрированных монастырей, не считая других общин. Монашество было общепризнанной частью жизни. Действительно, в большинстве семей кто-нибудь – сестра или брат, дядя, дедушка, родственник – был монахом или монахиней, не говоря уже о других примерах православной жизни, странниках и Христа ради юродивых. Весь образ жизни был пронизан Православием, центром которого, конечно, было монашество. Православные обычаи были частью повседневной жизни. Большинство повсеместно читаемых книг были православными. Сама повседневная жизнь для большинства людей была трудной: им приходилось много работать, чтобы прожить, надежды на жизнь были невысоки, не была редкостью – все это подкрепляло учение Христа о реальности и близости другого мира. В таких обстоятельствах жить по-православному означало то же, что и иметь православное мировоззрение, и мало было необходимости говорить об этом.
Сейчас все изменилось. Наше Православие – это островок среди мира, живущего по совершенно другим принципам, и с каждым днем эти принципы все более меняются в худшую сторону, все более отчуждают нас от него. Многие люди подвергаются искушению разделить свою жизнь на две категории: повседневная жизнь на работе, с мирскими друзьями, в мирских делах, и Православие, по которому мы живем по воскресеньям и в другие дни недели, когда у нас есть для этого время. Но если взглянуть пристальнее, мировоззрение такого человека часто представляет собой странную комбинацию христианских и мирских ценностей, которые на самом деле не смешиваются. Цель этого доклада – показать, как живущие сегодня могут начать делать свое мировоззрение более ценным, делать его всецело православным.
Православие – это жизнь. Если мы не живем по-православному, мы просто не православные, вне зависимости от того, к какой вере мы формально принадлежим.
Жизнь в нашем современном мире стала очень искусственной, очень неопределенной, очень путанной. Православие, действительно, имеет свою жизнь, но оно также не столь уж далеко от жизни окружающего мира, и поэтому жизнь православного христианина, даже когда он действительно православный, не может не отражать ее так или иначе. Какая-то неопределенность и путаница проникли теперь даже и в православную жизнь. Давайте попытаемся взглянуть на нашу современную жизнь, чтобы посмотреть, как лучше могли бы мы выполнить наши христианские обязанности, вести жизнь не от мира сего даже в эти ужасные времена и иметь православный взгляд на свою сегодняшнюю жизнь, который позволит нам в эти времена выжить и сохранить в целости нашу веру.
В то же время наше отношение к людям должно быть отношением любви и прощения. Сейчас в православную жизнь вкралась некоторая жестокость: «Это еретик, не общайся с ним», «Этот, возможно, православный, но с уверенностью утверждать нельзя», «А вот тот явно шпион». Никто не станет отрицать, что сейчас окружена врагами и что есть некоторые, кто не прочь воспользоваться нашим доверием. Но так было с апостольских времен, и в этом практическом отношении христианская жизнь всегда была чем-то рискованным. Но даже если иногда нами и пользуются, и мы должны проявлять осторожность, все же мы не можем отказаться от нашей основной позиции любви и доверия, без нее мы потеряем основу основ нашей христианской жизни. Мир без Христа недоверчив и холоден, но христиане, напротив, должны быть любящими и открытыми, а иначе мы потеряем соль Христову в себе и станем подобными миру, годными для того, чтобы нас выбросили и попирали ногами.
Немного смирения при взгляде на себя помогло бы нам быть более великодушными и прощающими ошибки других. Мы любим осуждать других за странность их поведения; мы называем их «cuckoos» или «тронутыми новообращенными». Действительно, мы должны беречься по-настоящему неуравновешенных людей, которые могут принести большой вред Церкви. Но какой православный серьезный христианин сегодня немного не «тронутый»? Мы не соответствуем обычаям мира сего, а если и соответствуем им в сегодняшнем мире, то мы уже не являемся подлинными христианами. Подлинный христианин не может чувствовать себя своим в миру и не может не казаться себе и другим немного «тронутым». Во многих странах достаточно придерживаться идеала христианства не от мира сего или креститься взрослым, чтобы попасть в сумасшедший дом, а эти страны торят дорогу всему миру.
Поэтому не будем бояться, что в миру к нам станут относиться как к несколько «тронутым», и будем продолжать хранить христианскую любовь и прощение, которые мир никогда не сможет понять, но в которых, в глубине сердца, он нуждается и которых даже жаждет. Наконец, наша христианская позиция должна быть – назову по недостатку лучшего слова – невинной. Ныне мир придает большое значение сложности, житейскому опыту, «профессионализму». Православие не придает этим качествам никакой цены, они убивают христианскую душу. И все же эти свойства непрестанно проникают в и в нашу жизнь. Как часто приходится слышать, особенно от восторженных новообращенных, о желании поехать в большие центры Православия, в соборы и монастыри, где собираются тысячи верующих и разговор повсюду идет на церковные темы, и можно почувствовать, как все же важно Православие. Это Православие есть лишь маленькая капля в ведре, если взглянуть на все общество в целом, но в этих больших соборах и монастырях столько народа, что кажется, что Православие действительно преобладает. И как часто видишь этих людей в жалком состоянии после того, как они удовлетворили свое желание и возвратились из «великих центров Православия» угрюмые и разочарованные, наслушавшиеся мирских церковных сплетен, полные осуждения и озабоченные лишь тем, чтобы быть «православными», «соответствующими» и по-мирски опытными в вопросах церковной политики. Одним словом, они потеряли свою невинность, свою неотмирность, были сбиты с толку из-за своей завороженности мирской стороной церковной жизни.
В разных формах это искушение встает перед нами всеми, и мы должны бороться с ним, не позволяя себе переоценивать в Церкви внешнее, но всегда возвращаясь к «единому на потребу» Христу и спасению наших душ от этого рода лукавого. Мы не должны закрывать глаза на происходящее в мире и в Церкви – нам нужно знать это ради самих себя, но наше знание должно быть трезвым, простым и прямодушным, а не усложненным и мирским.
Многие в современном мире желают спастись, но не многие знают, с чего начать спасение. Данная статья поможет Вам в этом. В ней приведены наставления схиархимандрита Кирика, афонского монаха. На первый взгляд это слово о мелочах, но, не соблюдая этих мелочей, нельзя соблюсти и больших спасительных заповедей. Мелочи эти заключаются в четырёх положениях: как начинать дело; как обращать житейские дела в дела духовные; как приносить Богу покаяние за невнимание к проступкам, учинённым в продолжение дня и последнее — о памяти смертной, т.е об исходе из этой жизни в жизнь вечную.
О начинании всякого дела: Не начинай прежде никакого дела, самого малого и ничтожного, пока не призовёшь Бога, чтобы Он помог тебе, ведь Господь сказал: «без Меня не можете творити ничесоже». То есть без помощи Божией мы не можем ничего сделать полезного и спасительного. Поэтому надлежит призывать благодатную помощь Божию либо словами, либо мысленно: Господи, благослови! Господи, помоги! А призыванием имени Божия мы получаем благословение от Господа. Итак, при всяком малейшем деле и начинании, всегда взывай ко Господу о помощи, иначе не будет благополучия, не только при обычных житейских занятиях, но даже и при святом деле, но конец его будет печальный и даже греховный, по словам св. Иоанна Златоуста. И из-за нашего забвения о Боге бесы бывают близки к нам, как воздух, они касаются и наших мыслей, по попущению Божию; но молитвою и крестным знамением мы можем угасить все стрелы лукавого.
Как обращать житейские дела в дела духовные: Св. ап. Павел сказал: «непрестанно молитесь, и вся во славу Божию творите, сие бо угодно и приятно пред Спасителем нашим Богом». Можно и должно молиться за всяким делом, как говорит св.Иоанн Златоуст: «можно молиться и сидя за прялкой, а ум возводить к Богу, взирающему на ум и сердце наше». Поэтому для нас важно следить внимательно за мыслями и воображением, ведь чистота сердечная происходит от чистоты мысленной. Переходить от видимого предмета на невидимое имя Божие надо при всех случаях и занятиях наших: стираешь или чистишь какой-либо предмет — скажи себе: Господи, очисти скверну души моей! Пробудившись, перекрестись, а когда встанешь от сна, скажи: Слава Тебе, показавшему нам свет. Увидишь ли прекрасный предмет, прославь Создателя всего! Во всех делах и начинаниях приучи себя к памяти о Боге; а чтобы приучиться, надо просить благодатной помощи у Господа.
О покаянии пред Богом: При исполнении всякого дела и начинания, по немощи естества своего, человек падает, преследуемый врагами нашего спасения. Но надо встать и исправиться. Но как? Через покаяние пред Богом. Например: как только заметишь в себе грех ума, слова, мысли, либо какой греховной страсти или привычки, сию же минуту кайся Богу: Господи, прости и помоги! Тогда всякое действие бесовское в мыслях наших и особенно в воображении, отпадет от нас. Когда день склонился к вечеру, и наступает ночь, перед отходом ко сну надо помыслить: как проведён день? Вспомни — где был, что видел, что говорил, и если усмотришь что-либо греховное, покайся Богу. Вечерний навык о покаянии пред Богом поведёт дальше к середине дня, а потом будешь ловить себя на месте греховного падения (в мелочах). Бог не требует от нас чрезвычайных подвигов, но малых, только постоянных, по слову св. Иоанна Златоуста.
О памяти смертной: «Помни о конце твоём, — говорит нам св. Писание, — и вовек не согрешишь» (Сир.7,39) Нет сильнее способа к побуждению к добродетели, как память о смерти. Она подобно узде, которая удерживает человека от совершения греховных поступков. Память смертная не даёт забыть о том, что за гробом мы дадим ответ за все беззакония, которые совершили на земле. Св. Иоанн Лествичник сказал: «Как невозможно, чтобы голодный не вспомнил о хлебе, так невозможно и спастись тому, кто не вспоминает о смерти и о страшном Суде и вечности».
Священное Писание указывает нам на одну из первоначальных добродетелей — благоразумное молчание. Господь сказал, что за всякое праздное слово, которое скажут люди, дадут ответ в День Судный. Удерживая язык свой в то время, когда сильное огорчение взволновало тебя — ты предотвратишь ссору, быть может жестокую и опасную, угасишь вражду, быть может долговременную и нескончаемую. Привыкшему к празднословию придёт ли охота молиться? При заботливости об этой добродетели, надо ещё иметь благоговейный страх Божий, то есть, иметь постоянное опасение, чтобы не оскорбить величия Божия, ни мысленно, ни словом, ни делом не прогневать Его благость и не удалиться от Благодати Св.Духа, в нас живущего.
Материал подготовлен студенткой 4 курса Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета Павленко Елизаветой
К сожалению, о христианской нравственности среди людей, неблизких к Церкви ходит немало ложных стереотипов. И часто такие невежественные стереотипы мешают человеку понять, что же в действительности представляет собой жизнь христианина, что она не исчерпывается хождением в храм и проставлением свечек.А человек, который захочет жить христианской жизнью, не понимая смысла и принципов её, рискует совершить ошибку. Например, бывает так, что человек, не знающий смысла христианской жизни, попробовав походить в храм и следовать заповедям, потом разочаровывается и отходит от Церкви.
Тут можно вспомнить из нашей истории «картофельные бунты» - когда крестьяне сажали только что появившуюся в России картошку, но не знали, что нужно употреблять в пищу её клубни, и пытались есть ядовитые картофельные плоды, - что приводило к отравлениям. Тогда они гневались на картошку и на правительство, которое её ввезло, и категорически отказывались её сажать.
В такое глупое и опасное положение ставит людей невежество и ошибочные представления о том, чего они не знают! Но когда невежество было удалено и они разобрались, как нужно относиться к этому растению, картошка стала едва ли не самым излюбленным блюдом в русских семьях.
Чтобы избежать подобных ошибок, разберём вкратце три основных заблуждения о христианской жизни, которые встречаются чаще всего.
Заблуждение первое
Многие люди ошибочно воспринимают христианскую нравственность только как некий свод правил. Рассматривая её так, они любят говорить, что этот свод правил, пусть даже и красив, но совершенно невыполним.
Ведь по нашим временам даже ветхозаветные заповеди «не убивай», «не прелюбодействуй» и «око за око» для иных кажутся неподъёмными, что же говорить про заповеди Христовы, которые, по всеобщему мнению, задают гораздо более высокую планку требований: «Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду… Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем… Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую » (Мф. 6: 21-22; 27-28; 38-39).
И если нецерковный человек соразмеряет эти заповеди со своими силами, то такие правила многим кажутся совершенно неподъёмными.
Ошибка состоит в том, что эти люди не учитывают самого главного, а именно, что чадам Церкви Бог даёт не только заповеди, но и силу для их исполнения .
Некоторые люди думают, будто евангельские заповеди неисполнимы в принципе, и что будто Бог дал их людям не для того, чтобы они их исполняли, а как некий идеал, к которому можно стремиться, но которого никогда нельзя достигнуть, и чтобы от осознания невозможности достижения этого идеала люди осознавали своё ничтожество, и таким образом стяжали смирение.
Но подобный взгляд не имеет ничего общего с истиной, он извращает сам смысл христианства.
Евангелие означает в переводе «благая весть», или, если совсем по-современному, «хорошая новость» - но что же может быть хорошего в новости о том, что люди ничтожны и не годны ни на что, кроме осознания своей ничтожности? И разве можно назвать добрым господина, дающего приказы, которые заведомо невозможно выполнить, но при этом выполнение их ставится условием для спасения?
Такие люди уподобляют Бога фашистскому офицеру из фильма «Лабиринт Фавна», который перед допросом арестованному партизану-заике говорит: если ты сможешь сосчитать до трёх, ни разу не заикнувшись, мы тебя отпустим. А если не сможешь, - будем пытать. И партизан старается, выговаривает «один», «два», а на «три» заикается. И офицер разводит руками, мол, видишь, сам виноват…
Нет, истинный Бог, повелевающий «солнцу Своему восходить над злыми и добрыми » (Мф. 5 :45) и «дающий всем просто и без упреков » (Иак. 1 :5), Бог, «Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины » (1Тим. 2 :4), - совсем не таков.
Для отражения реального положения вещей уместнее другое сравнение - отец, который увидел, что сын свалился в глубокую яму, он сбрасывает ему верёвку и даёт заповедь: встань, возьмись за нижний конец верёвки, и я тебя вытащу. Как видим, спасает всё равно отец, но если сын не исполнит полученной заповеди, то не спасётся.
И по-настоящему добрая весть Евангелия состоит в том, что из ямы греха, проклятия и смерти действительно можно выбраться, что больше нет преграды между человеком и Богом, что во Христе Иисусе нам стало возможно «быть неукоризненными и чистыми чадами Божиими » (Фил. 2 :15), «ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса » (Гал. 3 :26). И чтобы верующему, крестившемуся человеку стать чадом Божиим, ему нужно удалить из себя единственное, - личные грехи и порождающие их страсти, что как раз и достигается соблюдением заповедей. Всё равно что встать и взяться за конец сброшенной верёвки. И это тоже стало возможным для каждого, и в этом также состоит добрая весть Евангелия.
Благодаря тому, что вочеловечившийся Бог совершил две тысячи лет назад на кресте, абсолютно каждый человек теперь может исполнить все заповеди, и тем уподобиться Тому, Кто призвал: «будьте святы, ибо Я Господь, Бог ваш, свят » (Лев. 20 :7). Каждый может стать святым. И заповеди - это не мираж, которым можно любоваться лишь издали, а конкретные инструкции по достижению подлинной святости.
И если относиться к ним как к практической инструкции, то легко увидеть, что Христовы заповеди даны вовсе не для усложнения, а для облегчения борьбы с грехом, поскольку объясняют, как добиться совершенного исполнения заповедей, данных в древнем законе.
Если Ветхозаветный закон предостерегал, главным образом, от внешних проявлений зла, то Господь Иисус Христос научил определять и отсекать сами корни грехов. Своими заповедями Он открыл, что грех зарождается в нашем сердце, и потому надо начинать борьбу с грехом с очищения сердца от дурных желаний и мыслей, так как «из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15 :19-20).
И Он, повторим, не только объяснил, как это делать, но и даёт силы это делать. Даже апостолы, услышав впервые Христовы заповеди, удивились их кажущейся неподъёмности, но услышали: «человекам это невозможно, Богу же возможно всё » (Мф. 19 :26). И для того, кто соединяется с Богом, уже не остаётся ничего невозможного. «Всё могу в укрепляющем меня Христе » - свидетельствует апостол Павел (Фил. 4 :13).
Это важнейшее и краеугольное отличие христианской нравственности от всякой другой.
Любая иная нехристианская и даже внерелигиозная нравственность, как раз является не более чем списком правил, чем-то отличающихся, а в чём-то совпадающих.
Но само по себе внерелигиозное воспитание и внерелигиозная нравственность не дают человеку силы стать хорошим. Они лишь дают информацию о том, что считается хорошим в данном обществе. И у каждого человека, который получает такую информацию, есть выбор: либо стать хорошим человеком, либо выглядеть хорошим человеком.
У каждого человека сохраняется свобода воли, так что он искренне может стараться стать хорошим человеком, но по-настоящему добиться этого без помощи свыше у него не выйдет. Как говорил преподобный Макарий Египетский, «душа может противиться греху, но победить или искоренить зло без Бога не может» .
И тогда остаётся либо выглядеть хорошим человеком, тщательно скрывая свои несовершенства от других, - как душевнобольной, сознающий свою болезнь, может стараться на людях скрывать её проявления, но здоровым от этого не становится, - либо сократить число нравственных требований до такого минимума, который по силам падшему человеку, - как, например, прыгун с шестом, безуспешно пытающийся на тренировке побить мировой рекорд, может подойти и снизить планку до своего уровня, после чего успешно перепрыгнуть, но этот жалкий самообман не сделает его чемпионом.
Всякая иная нравственность как свод правил по сути есть то, о чём говорил апостол Иаков: «Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: «идите с миром, грейтесь и питайтесь», но не даст им потребного для тела: что пользы? » (Иак. 2 :15-16)
Но православная нравственность иная. Потому что в Церкви человеку даётся не только совет: «делай», но и, посредством таинств, силы к тому, чтобы сделать. И даётся абсолютно каждому человеку, который захочет такую силу взять.
Заблуждение второе
Это заблуждение связано с тем, что некоторые люди не понимают суть христианской нравственности и смысл исполнения заповедей. Они думают, что их нужно исполнять потому, что это традиция нашего народа и наших предков, или потому, что исполнение заповедей послужит оздоровлению жизни общества. Или же просто говорят: «это нужно делать, потому что Бог так сказал», не пытаясь понять смысл того, что нам предписано и почему Бог это нам предписал.
Такие ответы не являются удовлетворительными, потому что по существу ничего не объясняют, и не дают ясного представления о том, почему нужно исполнять заповеди.
Тогда как смысл этот есть, и он очень глубокий.
И для тех, кто отвечает Богу «да», исполнение заповедей обретает глубочайший смысл - оно и становится этим ответом и способом соединения с Богом.
Ведь мы, на самом деле, почти ничего не можем принести Богу, почти ничем не можем ответить Ему «да» - мы созданы Им, и всё, что у нас есть, получили от Него - таланты, имущество, семью, и даже само наше бытие, «ибо мы Им живем и движемся и существуем » (Деян. 17 :28).
Единственное, что мы можем дать Богу сами от себя - это добровольное исполнение Его заповедей, совершаемое не из-за страха и не ради корысти, а по любви к Нему. Сам Господь свидетельствует об этом: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди » (Ин. 14 :15).
Так что каждый раз, когда мы добровольно и сознательно соблюдаем заповедь Божию, даже самую маленькую, мы тем самым свидетельствуем о нашей любви к Богу; мы отвечаем Ему «да».
Исполнение заповедей - это всегда только то, что происходит между человеком и Богом. Если человек не крадёт или не убивает из-за того, что боится попасть в тюрьму, он не может сказать, что исполняет Божии заповеди «не убивай» и «не укради», ибо то, «что делается по страху человеческому - не угодно Богу» . Заповедь дана Богом и исполнение заповеди есть то, что добровольно и непринуждённо делается человеком ради Бога.
Исполнение заповедей - не вынужденное удовлетворение какой-то внешней необходимости, а проистекающее из внутреннего волевого решения дело любви к Богу. «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем » (1Ин. 4 :16), «если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей » (Ин. 15 :10).
Когда сын старается не шуметь, чтобы не разбудить уставшего после работы отца, или когда отец в голодное время отдаёт свой ужин сыну, или когда юноша покупает цветы, чтобы подарить их любимой девушке, - они делают так не потому, что их к этому понуждает общественная необходимость, или долг следования традиции предков, или даже какой-нибудь свод воспринятых ими правил, а просто по любви.
И поступая так, они совершенно свободны, поскольку действуют не по принуждению; все такие поступки суть вольные проявления любви.
Так и тот, кто соединяется с Богом в любви, становится подлинно свободным, творить заповеди для него так же естественно, как дышать воздухом.
Именно непониманием этого во многом объясняется расхожий стереотип неверующих и нецерковных людей, гласящий, что будто бы «жить по заповедям - это жить несвободно, а жить во грехах - это свобода».
Тогда как на самом деле всё наоборот.
В этом способен убедиться всякий, заглянув в себя. Как может зло приносить свободу, если после него так тяжело на душе? Как может ложь приносить свободу, если она не успокаивает сердце, которое жаждет истины?
Сказано: «познаете истину, и истина сделает вас свободными » (Ин. 8:32). «Я есть Истина» - свидетельствует Господь Иисус Христос (см. Ин. 14 :6). Познание Христа и соединение с Ним в любви даёт подлинную «свободу славы детей Божиих » (Рим. 8 :21). Как говорит апостол Павел, «все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною » (1Кор. 6 :12).
А тот, кем что-то обладает, и кто не в силах отказаться от того, что ему неполезно, разве может быть назван свободным? Сколько людей испортили себе жизнь из-за того, что не могли отказаться от нездоровой пищи, хотя знали, что она не полезна для них, пытались отказаться, но проиграли в битве с чревоугодием.
Разве это свобода?
Нет, это настоящее рабство! Именно так, потому что «всякий, делающий грех, есть раб греха » (Ин. 8 :34), «ибо, кто кем побежден, тот тому и раб » (2Пет. 2 :19).
В одной старой шутке рассказывается, как алкоголик, подходя к винному магазину, подумал: «вот, жена говорит, что я совсем спился, не могу даже пройти мимо винного магазина, чтобы не зайти туда. Это не так!» Идёт мимо входа, затем ещё несколько метров, и говорит: «ну вот, я доказал, что запросто могу пройти мимо. Значит, никакой зависимости у меня нет. Это стоит отметить» - и возвращается в магазин, чтобы купить бутылку.
В этом - вся «свобода» грешников.
Конечно, у опустившегося алкоголика тоже есть своя «свобода» - к примеру, при выборе, купить ли одеколон «Гвоздика» или одеколон «Русский лес», - но никто из находящихся в здравом уме не поставит на один уровень такую «свободу» с подлинной свободой от алкогольной зависимости.
Так и «свобода» выбора между разными видами греха ни идёт ни в какое сравнение со свободой от греха.
И каждый, на самом деле чувствует это, и понимает, что подлинная свобода лучше. Это, например, видно по тому, что часто даже нецерковные и неверующие люди с большим уважением относятся к известным им православным подвижникам, старцам. Их восхищает и притягивает святость, достигаемая только жизнью со Христом и во Христе. Их души обоняют аромат свободы, любви и благой вечности, источаемый душами тех, кто добровольным исполнением заповедей отвечает Богу «да».
Заблуждение третье
У многих людей, к сожалению, представление о христианской нравственности и средствах к её достижению сводится исключительно к списку отрицаний - не делай того и того; нельзя то и это.
Видя такой список, человек нецерковный мысленно применяет его к своей жизни, вычитает из неё всё, поименованное в списке, и задаётся вопросом: а что же, собственно, тогда от моей жизни останется и чем заполнить образовавшиеся в ней пустоты?
Отсюда, кстати, во многом проистекает такой общественный стереотип, что будто бы жизнь нравственного человека непременно скучна и пресна.
В действительности же скучна и тосклива как раз жизнь человека безнравственного. Грех, как наркотик, лишь временно помогает забыться и отвлечься от этой тоски. Неудивительно, что грешник, мысленно представивший собственную жизнь без этого наркотика, понимает, что столкнётся тогда с зияющей пустотой и бессмыслицей, которую она и представляет собой на самом деле, и страшится этого, и снова бежит ко греху, как «пес возвращается на свою блевотину, и вымытая свинья идет валяться в грязи » (1 Пет. 2 :22). Приходят на память слова преподобного Исаака Сирина, - он сравнивал грешника с псом, который лижет пилу, и, пьянея от вкуса собственной крови, не может остановиться .
Но Господь в Священном Писании предлагает гораздо большее - «уклонись от зла и сотвори благо » (1 Пет. 3 :11). Иногда в разговорах о нравственности акцент ставится на первой, «отрицательной» части этой заповеди, тогда как вторая, раскрывающая положительную перспективу новой полноты жизни, не менее важна.
Некоторые думают, что это предписание имеет хронологическую последовательность, то есть, сначала нужно уклониться от зла, а уже потом приступать к творению добра, но на самом деле это вещи взаимосвязанные - творение добра помогает уклоняться от зла, и уклонение от зла оставляет больше возможностей творить добро.
Заповедь «сотвори благо» показывает, что у Бога есть для каждого человека перспектива изобильной, насыщенной, интересной и благодатной жизни. Совершаемое ради Бога добро делает жизнь осмысленной.
Как человеку, погрязшему в грехах, почти некогда заниматься доброделанием, так и человеку, ради Бога и с Богом творящего благо, становится уже не до греха. Не потому, что он каждую минуту сидит и трясётся: «ох, как бы не согрешить, как бы не сделать того, как бы не впасть в это», а потому, что чем больше добродетель и благодать Божия вливается в его сердце, тем меньше места в нём остаётся для греха.
Конечно, и христианин, серьёзно вступивший на духовный путь, и даже опытный подвижник, может впасть в грех. Однако, как замечал святитель Игнатий (Брянчанинов), «величайшая разница - согрешить намеренно, по расположению к греху, и согрешить по увлечению и немощи при расположении благоугождать Богу» .
Конечно, и живущий на помойке бомж - грязен, и человек, вышедший из своего дома в новом костюме, но споткнувшийся и упавший в лужу, - тоже грязен, но всем понятно, что разница между тем и другим велика, поскольку для одного быть грязным - обычное состояние и образ жизни, а для другого - досадная оплошность, которую он хочет и может немедленно исправить.
Если человек сделал выбор быть с Богом и начал свидетельствовать об этом выборе своими делами и своей жизнью, его уже ничто не сможет сбить или поколебать, как обещал Сам Господь: «всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое » (Мф. 7 :24-27).
Таково великое значение исполнения заповедей Божиих. Без этого одно лишь словесное именование себя христианином и даже признание Христа Господом, не спасают, как Он Сам сказал - «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного » (Мф. 7 :21)
Воля же Отца Небесного не сокрыта от нас, она выражена в данных Им заповедях. Если мы творим их, то «ни смерть, ни жизнь…, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем » (Рим. 8 :38-39).
Необходимо ещё подчеркнуть, что сами заповеди, данные Богом, не случайны и не произвольны. Хотя заповеди даны в определённое время, они открывают путь к добродетелям, которые вечны. Именно потому их исполнение позволяет стать человеку святым, что эти заповеди указывают на вечные свойства Божии.
Например, если человек соблюдает заповедь «не прелюбодействуй » (Исх. 20 :14), сохраняя верность супруге, то он тем самым уподобляется Богу, ибо «Бог верен » (Рим. 3:4), если человек соблюдает заповедь «не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего » (Исх. 20 :16), то он тем самым уподобляется Богу, ибо «Бог истинен » (Ин. 3 :33), и так всякая заповедь восходит к тому или иному свойству святого Бога.
Поэтому чем более человек укрепляется в их добровольном исполнении, тем более становится святым, и соединяется с Богом.
Поэтому на вопрос, почему именно такие заповеди дал людям Бог, существует единственный ответ - потому что именно таков Он Сам, и эти заповеди даны для тех, кто желает уподобиться Богу и через то стать «богом по благодати».
Итак, христианская нравственность и жизнь по заповедям - это истина, любовь, свобода, чистота и святость. Кто может понять это, тому легче сделать главный выбор своей жизни - быть с Богом или против Бога.
Цит. по: Добротолюбие. М., 1895. Т. I. С. 188.
Преподобных отцов Варсануфия Великого и Иоанна Руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учеников. М., 2001. С. 513.
Симфония по творениям святителя Тихона Задонского. Приложение к магистерской диссертации: «Святитель Тихон Задонский и его учение о спасении» доцента архимандрита Иоанна Маслова. Загорск, 1981. С. 2003.
Преподобного Исаака Сирина слова подвижнические [слово 85]. М., 2002. С. 627.
Свт. Игнатий (Брянчанинов). Отношение христианина к страстям / Аскетические опыты, I.
"Игумен Петр (Мещеринов).
Доклад на Первой международной конференции, посвященной осмыслению наследия Митрополита Антония Сурожского 28-30 сентября 2007 г., организованной Фондом "Духовное наследие митрополита Антония Сурожского" и Библиотекой-Фондом "Русское Зарубежье".
Жизнь православного христианина в современном мире (на примере митр. Антония)
Митрополит Сурожский Антоний - великий пастырь Православной Церкви ХХ века. Значение его для современного христианства невозможно переоценить. Немногие имели счастье общаться с ним "лицом к лицу"; в основном люди читали его, слушали радиопередачи и аудиозаписи; в последние два десятилетия стали доступны и видеозаписи бесед Владыки. Отсутствие личного контакта нисколько не являлось помехой к тому, чтобы образ митрополита Антония привлекал к себе сердца; жизнь его становилась образцом для подражания, а слово - руководством к действию. Я хотел бы сегодня порассуждать о том, какие именно характеристические признаки духовного делания митр. Антония позволяет его пастырству продолжаться в полную силу и после преселения Владыки в небесные обители. Я выделю пять таких признаков.
Первое - это то, что пастырский опыт митрополита Антония очень отличался от той системы духовничества, которая сложилась в нашей сегодняшней церковной жизни. Владыка был подлинным делателем Жатвы Христовой, но отнюдь не духовником в нашем традиционном понимании. Кто такой делатель Жатвы Христовой? Тот, кто своей жизнью, своими делами, своей молитвой, любовью, болью за людей, сопереживанием им, своим словом (словом - в последнюю очередь, как выражением жизни) свидетельствует о Христе, о том, что Он - важнее, лучше, прекраснее всего на свете, о том, что Он реально входит в нашу жизнь и преображает её. Делатель всегда - друг Жениха (Ин. 3, 29); здесь мало общего с духовничеством в его идеологическом понимании. Теоретически духовничество - это такой принцип, когда духовник (а лучше, конечно, "старец") "берёт человека за руку и ведёт ко Христу". В своей чистоте духовничество проявляется чрезвычайно редко. Как правило, мы видим, что духовник в той или иной мере подменяет собою Христа, вследствие чего духовничество превращается в недостойную игру, ничего общего не имеющую с подлинной духовной жизнью, которая предполагает прежде всего личную ответственность, а не снятие её с себя и вручение её своему духовнику.
Совсем недавно я читал об обстоятельствах того, как в 20-х годах прошлого века один из замечательных писателей русского "серебряного века", Сергей Николаевич Дурылин, принял священство. Через несколько лет он, под влиянием чрезвычайно тяжёлых для него обстоятельств, вынужден был от своего священства отойти. Его тонкая и нежная душа не понесла многое из того, чем было обставлено в те времена священническое служение. Но ведь стал он пастырем отнюдь не по своей воле, а по благословению двух, ныне причисленных к лику святых, старцев - преп. Анатолия Оптинского и прав. Алексия Мечёва. Странным образом они не разглядели в Сергее Николаевиче, что священство - это "не его", что оно как минимум превышает душевные и физические силы этого хрупкого и сложного человека. Вот яркий пример того, как духовничество, пусть даже совершающееся с наилучшими намерениями и осуществляемое действительными церковными авторитетами, на деле оборачивается псевдомистическим манипулированием людьми; причём то, что это именно манипулирование, никем даже и не осознаётся.
Делатель же жатвы Христовой, каким был митр. Антоний, совершенно не занимается прямым устроением чьих бы то ни было судеб. Он не берёт никого за руку и не тащит туда, куда он считает нужным. Он, как я уже сказал, именно свидетельствует, показывает, обнаруживает пред всеми: вот - Христос, вот что Он значит в моей жизни; если хотите - идите к Нему, только сами. Вот в этом "сами" и коренится пастырский метод Владыки, который базируется на глубоком, подлинно евангельском уважении к личности человека, к свободе его нравственного выбора.
К большому сожалению, именно эта, чрезвычайно важная сторона христианства остаётся плохо понимаемой и реализуемой в нашей современной православной действительности. Традиционно в России личность категорически не уважают. Это общее, фундаментальное, и, боюсь, неискоренимое до конца времён основание всей нашей жизни проникает и в Церковь, и, увы, составляет одну из основ нынешней духовнической идеологии и практики. Между тем совершенно очевидно, что никакое христианство невозможно без понимания того, что Бог не только любит нас (любовь в российском понимании - штука своеобразная; мне приходят на память размышления Пятачка по поводу Слонопотама: любит ли тот поросят, и главное - как он их любит?), но и безмерно уважает всякого человека. Осознание этого естественно порождает и ответственность за свою жизнь пред самим собою, Богом и людьми. Только личная, свободная и уважительная к себе ответственность может по-настоящему реализоваться в любовь к Богу и ближнему. Именно это и находят люди у Владыки; пастырство, основанное не на авторитарном духовничестве, но на уважении к человеку, даёт великий творческий импульс, который реально приносит и всегда будет приносить добрые плоды.
Второй краеугольный камень жизни и проповеди митрополита Антония - это Евангелие. В нашей православной действительности Евангелие не популярно. Не оно определяет наше существование. В своё время святитель Филарет, митрополит Московский, писал: "Прежде утверждались на Священном Писании и мало внимания обращали на Предание. Потом с силою заметили сей недостаток: слова "Православие" и "Предание" стали звучать чаще и сливаться в один звук, и начали богословствовать по Преданию, оставляя иногда позади Священное Писание, а некоторые и уничижали Писание? Церковь? учит признавать Предания, с откровением Божиим согласные. И потому не правильнее ли основывать учение главным образом на Священном Писании, а Преданием дополнять, объяснять, защищать от неправомыслящих" (Святитель Филарет Московский. Призовите Бога в помощь. М., Сретенский монастырь, 2006, стр. 482-483).
Нынешняя церковная идеология предлагает православным христианам иной принцип, чётче всего сформулированный святителем Игнатием (Брянчаниновым): "Евангелие - через Отцов". Действительно, догматический, вероучительный смысл Священного Писания не может быть понят вне Церкви, вне Святых Отцов. Но этот принцип нельзя распространять на весь объём христианской жизни. Повседневное нравственное руководство непременно должно быть основано на Писании; в этом смысле оно самодостаточно. Как показывает опыт, на практике, в личной духовно-нравственной сфере, тезис "Евангелие через Отцов" не реализуется, ибо, коль скоро нет фундамента Писания, этот принцип "повисает в воздухе", нарушает строгую иерархию христианских ценностей и нередко даже становится прикрытием страстей, глупостей и стихий мира сего. Митрополит Антоний положил в основу своей жизни именно Евангелие. Всю жизнь вспоминал он, как через Евангелие в ранней молодости был открыт ему опыт богообщения. Своё богословствование и пастырство Владыка строил на Священном Писании. Мне нет нужды приводить примеры: любой текст, любое рассуждение митрополита Антония есть приложение Евангелия ко всем проявлениям внутренней и внешней жизни человека. Этот чистый и подлинно церковный "евангелизм" - то, что и заставляет искренних христиан обращаться к опыту Владыки и руководствоваться им.
Следствием умаления значения Евангелия в повседневной жизни православных является очень заметная сегодня аберрация нравственности, как личной, так и церковно-общественной. Вот типичный пример: был добрый, хороший человек, сострадательный и делавший много доброго людям; обратился к Богу, курить бросил, не ест ничего, молится сутками - но стал совершенно непереносим для ближних: злым, нетерпимым, безапелляционным, затворил своё сердце от людей, никому не помогает - де, "добро падшего естества"... Увещевать такого - бесполезно: в ответ слышишь, что главное - "спасаться", то есть вести аскетическую жизнь; а всё, что этому мешает, нужно отсечь, ибо так-де пишут Святые Отцы... Я думаю, многим знакомы такие ситуации.
Если мы обратимся к анализу собирательной реакции церковных людей на те или иные значимые события, то увидим, что события эти оцениваются отнюдь не с позиции евангельской правды. Церковь усиленно декларирует сегодня, что она призвана оказывать на общество нравственное влияние. При этом под таким влиянием многими церковными деятелями понимается неистовая и крайне некорректная критика "западных ценностей", "либерализма", демократии и тому подобных вещей; о действительных же вопиющих проблемах, как церковных, так и общественных - скажем, о засилии коммерции в Церкви, или о том, что правоохранительные органы в нашем государстве не только не охраняют, но, наоборот, грубо попирают право - мы не услышим ни слова. Пророк Исаия говорит по этому поводу: горе тем, которые зло называют добром, и добро - злом, тьму почитают светом, и свет - тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое - горьким! (Ис. 5, 20.) Наша церковная проповедь как будто не видит этого. С амвонов мы слышим всё, что угодно, но только не нравственную евангельскую оценку жизни. Но слово митрополита Антония - и это третья важная вещь, составляющая актуальность пастырства Владыки - всё именно об этом: о том, что человек не просто лично ответственен, но именно нравственно ответственен за себя и за Церковь, за свои отношения с Богом и ближними. Основа таких отношений - человечность, порядочность, честность, незашоренность какой бы то ни было идеологией, христианское дерзновение - всё это и есть евангельская нравственная жизнь. Несомненно, что она чрезвычайно востребована сегодня; и это то, что располагает к образу и учению Владыки не только христиан, но и всех нормальных порядочных людей.
Четвёртое, на что необходимо нам обратить внимание - это экклезиология владыки Антония. Я имею в виду, конечно, не отвлечённое богословствование - она всегда было чуждо Владыке; но именно духовную жизнь, которая опиралась на восприятие Церкви. Сегодня можно выявить две "практические" экклезиологии. Первая выражается словами столь любимого Владыкой святителя Феофана Затворника: "Божественные стихии, Церковь Божию питающие, суть Слово Божие и святые Таинства" (Собрание писем. Том дополнительный, стр. 241. М., 2001). Всё остальное в церковной жизни - это суббота для человека (Мк. 2, 27). Такая экклезиология даёт христианину жизнь, хотя и многотрудную, но лёгкую и глубокую (бремя Мое легко? Мф., 11, 30), чувства его навыком приучаются к различению добра и зла (ср. Евр. 5, 14), ибо он имеет помазание от Святаго и знает все (ср. 1 Ин. 2, 20). Церковность выявляется в этой системе координат в Евхаристии, в молитве, личной и общинной, объединяющей небесную и земную Церковь, и в вере, действующей любовью, которая распространяется на всех людей. Суть этой экклезиологии - что Христос, Который вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13, 8) непосредственно приобщает Себе, даёт Себя каждому человеку в Своём Теле, которое и есть Церковь.
Суть второй экклезиологии - что вот этого непосредственного "давания" Христа каждому христианину быть не может. Церковь - это не непосредственное богообщение, не Тело Христово, но именно "посредство": только через "что-то" - через традицию, дисциплину, аскетику, Святых Отцов, определённые исторические культурно-эстетические формы, державничество, имперскость, национализм и т.п. - человек может войти в общение с Богом (и само это богообщение понимается здесь неверно, не по-христиански, очень "внешне", ветхозаветно). Признаки этой экклезиологии: Св. Писание не занимает основополагающего места, оно объявляется всего лишь частью Предания (то, о чём писал свт. Филарет), и уже даже не только Св. Отцы, но и всякая околоцерковная идеологема (типа Третьего Рима) оказывается гораздо более авторитетна, чем Писание. Таинства становятся в ряд с аскетико-дисциплинарной практикой и подавляются ею. Для этой церковности характерно выпячивание традиции и обряда как самоценности. Плоды такой экклезиологии - подмена трезвенной евангельской реальности неким виртуальным, неадекватным миром. Человек оказывается в сказочном "параллельном" пространстве: он погружается в лубочность, играет в детский сад со старцами и духовниками, ищет врагов, с религиозным рвением, достойным иного применения, ждёт Царя-батюшку, борется с глобализацией, масонством, модернизмом, экуменизмом и ещё тысячью вещей, мечтает вернуться в прошлое, и т.д., и т.д. - и всё это под вывеской "Церковь". Такая церковная жизнь становится очень тяжёлой и плоской для искренних сердец; подогревается это ещё и наличием псевдосвятоотеческой идеологии, согласно которой человек не должен жить в ладу с самим собою. Я не скажу ничего нового, констатируя, что "торжествует" сегодня вот это второе "православие"? Владыка же Антоний - несомненно, образец и проповедник первого, настоящего, подлинного церковного мировосприятия.
Тут ещё важно вот что. Христианство - вещь практическая; оно должно, говоря современным языком, "работать". По большей части же оно сегодня в мире (и Россия, кстати - отнюдь не исключение) как раз "не работает"; по меткому и образному замечанию Сергея Дурылина, уже упоминаемого сегодня, христианство в мире "тает", как весенний снег. Почему так? Господь говорит, что в Царство Его ведёт узкий путь: подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо, сказываю вам, многие поищут войти, и не возмогут (Лк. 13, 24). Вот и сбывается это слово; действительно, многие ищут войти, но не возмогают. Для христианской жизни недостаточно человеческих усилий, оно есть синергия - сотворчество Бога и человека. Пространство этого сотворчества - Церковь; Господь определил некоторые условия, которые и делают Церковь Церковью. Признак этого - то, что она, в ответ на слабые человеческие усилия, приносит плод - одному в тридцать, другому в шестьдесят, а третьему - в сто крат (ср. Мф. 13, 8). Эти самые условия и есть наша "первая экклезиология". Если она нарушается, то люди не получают от Церкви плода, получают же подмену и имитацию Церкви. Но если воспринять истинную евангельскую экклезиологию, то человек на деле видит исполнение слов Апостола Иоанна Богослова: помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте (1 Ин. 2, 27). Именно такой экклезиологией жил, и от полноты своего жизненного опыта, учил ей владыка Антоний. Это и привлекает к нему: не просто хорошие проповеди, которых миллион в христианском мире, но именно тот плод, который всякий человек может ощутить сам в себе, если он постарается жить так, как жил митрополит Антоний. Вот что особенно ценно в наши дни, когда Церковь превращается в безжизненную библиотеку и этнографический музей.
V.
Наконец, последнее. Каково сегодня положение воцерковлённого человека, честного перед самим собою и желающего от всей души жить во Христе? Вот он уже десять лет в Церкви, пережил период неофитства; он трезво видит, что, как совершенно правильно говорит наше Священноначалие, "Церковь нельзя отделить от общества". Общество ныне сильнее Церкви, и не Церковь обществу, но общество, которое, на мой взгляд, уже перешло "точку невозврата" в нравственном разложении, диктует Церкви свой, так сказать, стиль жизни; это стиль стадности, примитивности, "гламура", агрессии, грубых страстей, безответственности и безбожия, ибо на деле наше общество исповедует Религию Денег, а вовсе никакое не Православие. Ещё святитель Игнатий в XIX веке писал: какое общество - такая и Церковь. Подтверждение его слов мы и наблюдаем: и традиционное неуважение к личности, и стадность, и отсутствие честного нравственного осмысления жизни, и проникновение коммерции, и многое другое - это общественные проблемы, пересаженные на церковную почву. Именно по этой, общественной, не церковной причине нет у нас сегодня общин: они просто никому не нужны, ибо стадность парадоксальным образом атомизирует человека, и он не в состоянии нравственно обращать своё сердце на ближних.
Итак, христианин видит очевидный разрыв между учением Евангелия и повседневным существованием большинства клира и мирян; почти нет примеров подлинной христианской жизни - по причине того, что наш церковный организм состоит сегодня преимущественно из людей, живущих по "второй экклезиологии". В этих условиях некоторые люди разочаровываются и уходят из Церкви. Но, к счастью, многих воодушевляет на переосмысление неофитских и идеологических взглядов, которые они ассоциировали с Церковью, но которые ею совершенно не являются, образ владыки Антония. В чём "соль" этого воодушевления?
Дело в том, что митрополит Антоний, со своим уважением к частной личности, предпочтением её каким бы то ни было правильным "схемам", с точным и ясным чувством, что есть Церковь Христова, с евангельской и нравственной основой жизни очевидно противоречил "генеральной линии" сегодняшней жизни; он был тем, что я, вслед за Иосифом Бродским, называю "частным лицом". Это совершенно не противоречило тому, что он занимал высокие и ответственные церковные должности; это внутреннее состояние свободы и богообщения.
Я считаю важным с некоторою подробностью пояснить, что именно это за "позиция частного лица", потому что в современной церковной и общественной ситуации я не вижу возможности вне её сохраниться просто как порядочному человеку, так что она становится едва ли не непременным и обязательным аспектом христианской жизни. Очевидно, что прежде чем погружаться в высокие церковные традиции аскетизма, исихазма и проч., необходимо состояться как личность. Собственно, позиция "частного лица" и есть необходимое условие для созревания христианской личности.
Позиция эта характеризуется следующим: во главу угла мы ставим наше личное богообщение, и им определяем нашу церковную жизнь. В зависимости от внешней и внутренней ситуации каждого человека мера этой жизни, например, принятия тех или иных сторон церковной идеологии, согласия с теми или иными Отцами может быть разной. Главным остаётся четыре вещи: 1) Священное Писание - сверять свою жизнь по нему, а не по Отцам или батюшкам, вещающим всё, что им придёт в голову; наоборот, Отцов и батюшек сверять со Священным Писанием; 2) участие в Таинствах; 3) молитва; 4) понуждение себя на исполнение евангельских заповедей. Всё это потребует от нас свободы, ответственности, привыкания к тому, чтобы думать своей головой. Плюс - образованность: необходимо по силам изучать догматику, церковную историю, литургику, чтобы точно знать, что к чему и откуда и почему в Православной Церкви. При этом мы неизбежно пойдём против течения, против той псевдоаскетической и идеологической стадности (лжесоборности) и примитивизма, которые наличествуют сегодня в нашей церковной жизни и заслоняют от нас Христа и Его подлинную Церковь. Позволю себе ещё раз подчеркнуть, что в Церкви всё существует исключительно для того, чтобы человек обрёл Христа и жил Им и с Ним, а через Него - и в единстве любви с другими людьми. Всё: каноны, дисциплина, правила, богослужения - должны служить этому, поддерживать и укреплять жизнь во Христе. Если они этого не делают - грош им цена, они превращаются в никому не нужную шелуху. Принцип существования "частного лица" - искать в Церкви исключительно жизни во Христе; как прекрасно сказал мне когда-то Ф.Е.Василюк - выводить свою жизнь с Богом из-под всякой рутины.
Это вовсе не требует, так сказать, выхождения за церковные рамки, а значит то, что мы пользуемся всем, что предлагает нам Церковь, индивидуально, сообразно с нашей только что определённой целью и нашим устроением, обстоятельствами и проч. На практике это значит ровно то, о чём говорил преп. Серафим Саровский. Способствует, например, нашему богообщению пост - постимся. Не помогает - определяем такую его свою меру, чтобы наше христианство не превращалось в Религию Еды. Нас раздражает соприкосновение с церковной средой - сводим его к минимуму. Наводит тоску понуждение себя к учащённому посещению храма - определим себе такую, опять же, свою, меру, чтобы тоски не было, а была радость. И так далее. Возразят: но так человек совсем распустится. Отвечаю: если он ищет Христа, то не распустится, а именно
найдёт свою меру.
Очень важно и то, что если такие церковные "частные лица" будут общаться друг с другом, дружить, поддерживать, помогать друг другу, тогда возникнет настоящая община. Ценность её будет в том, что она, во-первых, будет зиждиться на прочном основании - Живом Христе, а во-вторых, никак не будет противопоставлять себя церковному организму, какой он есть сейчас. Она просто будет, не обязательно территориально локализованным образом; и самим фактом своего существования поможет решать те церковно-общественные проблемы, о которых я упоминал выше.
Позиция "частного лица" совершенно исключает какое бы то ни было непослушание Священноначалию, непочтительное отношение к пастырям, презорливое отношение к церковным чинам и тому подобное. Тем более она не нуждается ни в каких реформациях и революциях. Смысл её - сугубо личное евангельское осмысление своей жизни с Богом и своего положения в Церкви в свете современного положения вещей, а не заявление своего превосходства, или общественного протеста, или что-нибудь в этом роде.
Правильность или неправильность этой позиции проверяется по наличию или отсутствию неосуждения. Позиция частного лица отличается именно тем, что осмысление жизни прилагается лично и исключительно к нашему лицу, но вовсе не к другому человеку. Если, приходя к тем или иным выводам для себя, мы думаем: "все остальные - обрядоверы, фарисеи и проч.", то мы - не на правильном пути. Осуждая кого бы то ни было, мы не можем пребыть в общении со Христом, Который Сам не осуждает никого в этой жизни, и нам велит ни в коем случае не делать этого. Лишь любя других людей, невзирая ни на что, мы уподобляемся Богу и соединяемся с ним. А богообщение и есть критерий всего, без него не может быть церковной жизни в подлинном смысле этого слова.
* * *
Итак, в заключение - что главное видится мне в образе и наследии митрополита Сурожского Антония? Именно то, что (особенно в наших условиях тотальной "невзрослости", когда человеку и социумом, и наличной церковностью внушается страх быть самим собою) от него можно научиться благородной христианской "частности", и о том, как эта "частность" плодоносит и оборачивается подлинной церковностью - то есть зрелостью и самоценностью личности, с одной стороны, и открытостью к общинности, с другой. Сегодня очевидно, что христианство (и подлинная христианская культура) никогда больше не будет иметь того общественного влияния, которое оно имели в истории; оно уже стало достоянием исключительно частных лиц. В дальнейшем эта "частность" будет всё больше увеличиваться, а общественная среда становиться по отношению к ней всё более и более чуждой. Поэтому я уверен, что будущее - именно за той церковностью, образец которой являл владыка Антоний.
Благодарю за внимание."
